Играть в Колыбель Другие игры для девочек
Приют был основан много веков назад одним из почетных граждан города, после того как его единственный ребенок погиб во время невиданного ранее в этих краях мощного прилива. Сегодня уже никто не помнит даже имени основателя приюта, дом его разрушен, а благое дело, которым он занимался, забыто всеми. И теперь все называют это место просто «Колыбель».
«Колыбель» была огромным зданием, каменные стены и массивные башни которого более походили на тюрьму, чем на приют. Темные коридоры с высокими окнами и куполообразными потолками выглядели грандиозно, но постоянно находится там было не очень уютно. Однажды было решено перевести всех детей в Северную башню, чтобы освободить место для новых «особых постояльцев». Ворота и стены здания были укреплены, а время посещений сокращено до нельзя, пока их не отменили вовсе. В городе было много разговоров о том, что происходит в «Колыбели» и никто уже не сомневался во что городское собрание решило превратить приют. Это больше не называли убежищем, потому что тот, кто попадал сюда не спасался от внешнего мира, а напротив — мир спасался от того, кто в «Колыбель» попал.
Я думаю, новые постояльцы «Колыбели» не были детьми. Они выглядели как взрослые, но не вели себя как взрослые. Они много смеялись, но каким-то пугающим, неестественным, скрипучим смехом. Некоторые из них были постоянно заперты в своих комнатах. Нам не разрешалось с ними разговаривать. После того как исчез Том-Том, нам и вовсе запретили посещать Западное крыло. Иногда медсестрам нужно было отнести какие-нибудь вещи докторам в Западное крыло и они посылали туда одного из нас. С наступлением темноты в сестринской мы делились своими впечатлениями об увиденном там. Мы говорили шепотом, чтобы Мэри, старшая сестра, не услышала нас. Наш шепот смешивался с гулявшим под высокими потолками ветром, задувавшим из окон, рождая новый, доселе неизвестный никому, язык. Это был язык ночи, на котором мы говорили о странных людях, погруженных в камерные ванны или носивших на головах странные головные уборы из стали, которые переливались на свету и издавали необычный гул.
Однажды Мэри послала меня отнести сумку одному из докторов. Это были странные врачи. Они делали со своими пациентами то, чего наш бывший доктор Блум никогда бы не сделал с нами.
Один пациент был привязан к столу, стоящему в коридоре, и два доктора что-то усердно искали в его голове. Я очень хотела увидеть гальванические ванны и этих самых пациентов, которых мы называли «императорами», со странными головными уборами на головах. Год назад мы сами принимали здесь ванны. Теперь они были полны пациентов, которые находились в этих ваннах днями и ночами и это было частью их лечения. Один из них увидел меня и начал громко кричать. Его низкий крик постепенно нарастал и превращался в вой, который невозможно было терпеть. Я думаю, он хотел мне что-то сказать, но я убежала. Убежала налево, в архив, туда где всегда обитала добрая медсестра Бэт. Но архива здесь больше не было и сестры Бэт я не увидела тоже. Вместо этого я увидела «императоров». Они выглядели как и остальные постояльцы, за исключением того, что на их головах были странные венцы. Всякий раз, когда их венцы начинали гудеть и жужжать, люди начинали дергаться и спотыкаться, как будто они не могли контролировать свои ноги и руки. Они не были похожи на тех людей, о которых нам рассказывала сестра Бэт. Выглядели они более устрашающе.
Спустя год, мы с моим другом Жаном забрались на чердак. Летними ночами мы часто убегали сюда ото всех, чтобы поиграть. На чердаке был склад. Там хранились вещи со времен основания «Колыбели». Мы должны были быть осторожны, чтобы никто из персонала приюта нас не обнаружил. Мы так хорошо спрятались от всех, что не услышали криков, пока не стало слишком поздно. Чердак был наверху Северной башни и из ее южных окон было видно всю «Колыбель» и ее окрестности. Отсюда мы увидели огонь. Огонь окрасил всю округу в золотой свет. Это было прекрасно. Все вокруг сияло и вскоре двор тоже озарился сиянием. Это был конец лета и заготовленные стога сена лежали на дворе, возле стены и ворот. Мы видели маленькие фигурки людей, бегающих по двору. Но никому из них не удавалось добраться до ворот. В окнах здания Западного крыла не было стекол и крики пронзали темноту ночи. Все здание было поглощено огнем. Я не знала почему они кричали, ведь все вокруг было настолько красиво, что я не могла промолвить ни слова. Все вокруг было темным, видно было только пламя. Я видела клубы дыма и языки пламени, облизывающие ворота. Они выглядели как играющие змеи, прыгающие по стенам. Выше и выше, пока не достигнут крыши. Свет был настолько ярким, что мои глаза заболели. Мне нравилось, как из маленького языка пламени, танцующего на стоге сена, рождалось бесчисленное множество новых огненных змей, обвивавших друг друга. Я хотела спуститься вниз и позвать остальных посмотреть на этот танец огня, но я боялась, что старшая сестра Мэри поймает меня и накажет за этот побег на чердак. И пока я боялась, огонь подкрался и к подножию Северной башни.
Я хотела сказать об этом Жану, но не увидела его рядом. Я думала, что он где-то поблизости, но я не видела ничего вокруг из-за густого дыма. Я посмотрела в окно, вниз, и не смотря на дым, отчетливо разглядела поднимающейся по стене башни огонь. Язык пламени медленно вырастал и подбирался к нам. Слева направо, вверх, и снова справа налево. Я пыталась угадать в какую сторону огонь повернется в следующий раз и сколько поворотов совершит пламя пока достигнет того места, где я находилась. Время замерло и я погрузилась в сияние огня. Мои руки были прекрасны. Я могла видеть сквозь них. Они были золотыми.
Потом все закончилось, остался только дым. Сквозь утренний туман я услышала клич. Не те крики, которые я слышала ранее, но определенно крики. Я повернулась к Жану, нужно было спускаться вниз пока сестры не хватились нас, но его не было рядом. Только на подоконнике было что-то похожее на грязные тряпки или ветошь... Все вещи, которые хранились на чердаке, исчезли. Вещи забрал огонь. Я спустилась по лестнице, чтобы прикрыть двери, но дверей больше не было. Только пустые глазницы в камне, зияющие, словно открытые от смеха рты погруженных в камерные ванны обитателей Западного крыла. В сестринской тоже никого не было. Ни детей, ни сестер, ни кроватей, ни пледов. Казалось словно этого всего никогда и не было в помине, только толстый слой черно-серой золы покрывал все вокруг. Мои босые ноги оставляли отпечатки на золе. Я спускалась ниже и ниже, в столовую, затем в вестибюль, и везде было тоже самое — зола. Клич становился все сильнее и сильнее и я подумала, что зовут меня. Должно быть все вышли на улицу, чтобы посмотреть на огненное шоу и обнаружили, что я пропала.
Я вышла наружу уже готовой к тому, что получу нагоняй от старшей сестры Мэри. Только на улице не было Мэри, и детей тоже не было. Только странные люди, одетые в странные одежды, какие в «Колыбели» никто не носил. Увидев меня, они начали истошно кричать. Это больше не был зов, это были вопли. Люди побежали. Побежали к воротам. Я хотела последовать за ними, но куда же я пойду?
«Колыбель» была моим домом, моим прибежищем. Но большие двери заменили и заколотили снаружи.
Они покинули меня. Жан, Мэри, Бэт, Сумасшедшая Энн, Малыш-Тэд, Одноглазый, доктора. Здесь нет больше никого. С того самого утра никто сюда не приходил. Это было давно. Некоторые постояльцы Западного крыла все же еще обитают тут, но я держусь от них подальше. Они опасны.